Перечитывая Кинга

[gilva]

Наткнулся на отрывок, который показался мне удивительно созвучным моему отношению ко всей этой "социально-направленной прозе" - и всем "радужным" и "антитолерантным" сборникам, как наиболее ярким ее представителям.


Вот бедный парень из штата Мэн, который учится в университете и получает стипендию. Всю свою жизнь он хотел быть писателем, но когда его зачисляют на писательские курсы, он ощущает себя заблудшим, без компаса в незнакомой и пугающей стране. Есть там парень, который хочет стать Апдайком. Другой мечтает быть новоанглийской разновидностью Фолкнера - только он хочет писать о суровой жизни бедных белым стихом. Еще девушка, которая восхищается Джойс Кэрол Оутс, но считает, что поскольку Оутс была воспитана в обществе женоненавистников, она "радиоактивна в литературном смысле". Оутс не способна, не может быть чистой, говорит эта девушка. А вот она будет чище.
Есть толстый, небольшого роста выпускник, который не принимает участия в этом брюзжании. Этот малый написал пьесу, в которой девять действующих лиц. Каждое из них говорит только одно слово. Постепенно зрители начинают понимать, что, если сложить эти слова вместе, получится фраза: "Война -
инструмент женоненавистнических торговцев смертью". Парень получает высшую оценку руководителя творческого писательского семинара. Этот преподаватель опубликовал четыре книги стихов и докторскую диссертацию - все в университетской печати. Он курит наркотики и носит медальон борца за мир.
Пьеса этого жирдяя поставлена партизанской театральной труппой в ходе забастовки к концу вьетнамской войны, в результате которой университет в мае
1970 года был закрыт. Учитель играет одного из своих героев.
Билл Денбро, между тем, написал один страшный детектив, три научнофантастические повести и несколько повестей ужаса, которыми он обязан
главным образом Эдгару Аллану По, X. Н. Лавкрафту и Ричарду Матсону - позднее он скажет, что эти повести напоминали погребальные дроги середины
1800-х годов, выкрашенные в красный цвет. За одну из своих научнофантастических повестей он получает хорошую оценку.
"Это лучше, - пишет рецензент на титульном листе. - В чуждом нам контрударе мы видим порочный круг, в котором насилие порождает насилие; мне
особенно понравился космический корабль с иглоподобной носовой частью как символ социосексуального вторжения. Интригующий подтекст повести интересен".
Остальные произведения отмечены не выше, чем оценкой удовлетворительно.
Однажды в классе обсуждали маленький рассказ одной болезненной девицы о том, как корова изучала выброшенный двигатель на пустынном поле (это
могло быть, к примеру после ядерной войны), обсуждение длилось уже около полутора часов или более. Болезненная девушка, курившая только "Винстон" -
одну сигарету за другой - то и дело трогавшая прыщи на висках, настаивала, что рассказ - социальнополитическое заявление в духе раннего Оруэлла.
Большинство участников, включая руководителя семинара, согласились с ней, но все равно дискуссия продолжалась.
И тут встал Билл - высокий и очень заметный. Все глаза обратились к нему.
Стараясь говорить осторожно, не заикаясь (он не заикался уже пять лет), он начал так: - Я вообще не понимаю. Ничего в этом не понимаю. Почему
рассказ должен быть социально - Каким-то? Политика... культура... история... не являются естественными компонентами рассказа. Рассказ может быть просто хорошим. Я имею в виду... - Он смотрит вокруг, видит враждебные глаза и понимает смутно, что они расценивают его слова как вызов. А может, это и
впрямь - вызов. Они сейчас небось вообразили, думает он, что среди них завелся этакий женоненавистнический торговец смертью. - Я имею в виду... а
почему вы, ребята, не можете позволить рассказу быть просто рассказом?
Никто не отвечает. Молчание. Он стоит, переводя взгляд с одной холодной пары глаз на другую. Болезненная дама прекращает курить и гасит сигарету в
пепельнице, которую принесла с собой в рюкзаке.
В конце концов руководитель семинара говорит ему увещевательно, как ребенку, раздраженному без всякой причины: - Вы думаете, Уильям Фолкнер
просто рассказывал истории? Вы думаете, Шекспир просто интересовался, как делать деньги? Давайте, Билл, скажите нам, что вы думаете.
- Я думаю, это очень похоже на правду, - говорит Билл после длинной паузы, во время которой он честно обдумывал вопрос, - и в их глазах читает
осуждение.
- Я полагаю, - говорит руководитель, играя ручкой и улыбаясь Биллу, полуприкрыв глаза, - что ВАМ нужно МНОГОМУ учиться.
Из глубины комнаты раздаются аплодисменты.