Все "Записки безымянного"

[Белькаэр]

По просьбе Бонзи собираю в эту темку все куски, разбросанные по дневнику+ сегодняшний новый кусочек.

Comments

[Белькаэр]

Записки Безымянного.

Часть 1. Мое болото и я

Глава 1. Хранители.



Ай-Кар…. Выжженный, проклятый всеми богами мир, несущий в космической пустоте свои неведомые тайны. Обращенный к солнцу всегда лишь одной стороной – тысячелетиями бесчисленные стрелы света би-лись о земли, населенные когда-то давно забытым народом, превращая их в безжизненную пустыню. Другая половина, скованная тьмой и вечным холодом, словно в панцирь, была закована в вековые толщи льда и сне-га. Лишь неширокая – до нескольких сотен лит (лита мера длинны, примерно равная 4 км.) - полоса вдоль эк-ватора была пригодна для жизни. Но жуткими и смертоносными были существа, сумевшие возникнуть и вы-жить в душном полумраке бездонных болот.

Даже Небесные Властелины – маги, сумевшие поставить себе на службу достижения техники, и безраз-дельно правившие целой планетой – не часто отваживались высаживаться на поверхность столь негостепри-имной соседки. Лишь время от времени молодые искатели приключений на собственный страх и риск сна-ряжали охотничьи экспедиции в болота. Иногда они возвращались – и привозили с собой чучела существ, а иногда и самих монстров, подчас столь диковинных, что, казалось, лишь безумный и извращенный разум мог создать нечто подобное.

Еще реже – примерно два раза в столетие – на Ай-кар отправлялись ощетиненные самым современным оружием боевые корабли исследователей из Академии. Эти не возвращались никогда. Проклятый мир умел хранить свои тайны. Лишь несколько колдунов на разных стадиях безумия, да темные существа жили на бо-лотах – просто потому, что нигде больше им не нашлось бы места.

Для таких, как они, Ай-кар был последней надеждой. Колдуны и чернокнижники бежали на проклятый мир, спасаясь от преследования Небесных Властелинов на Сохте и Инквизиции на Хойкуре. Они находили в болотах столь желанное уединение и ничем и никем не ограничиваемую возможность совершенствования своего Искусства. Тем из них, кто был достаточно силен, хитер и умел, удавалось жить на болотах десятиле-тиями. Слабости этот мир не терпел. Что же до темных существ…никто кроме них самих не мог бы ответить, откуда они приходили и что искали.

***

Крохотное суденышко падающей звездой прорезало облачный слой и стремительно понеслось к земле. Прибытие небесного гостя не осталось незамеченным. Еще на входе в атмосферу им заинтересовались гро-зовые драконцы – твари, чем-то схожие с элементалями воздуха, но намного более агрессивные и тупые. Правда, нападать на летающую лодку не стали - в их недоразвитых сознаниях железные пришельцы из иных миров были прочно связаны с огнем и убивающей магией. Необычное скопление грозовиков привлекло вни-мание Заклинателя (большинство колдунов скрывают свои истинные имена, довольствуясь вместо них клич-ками, или вовсе их не имеют как следствие некоторых ритуалов). Коротким заклинанием он разогнал летаю-щих тварей, ибо прибытие новичка уже давно не было для него тайной. Затем спасательную шлюпку обна-ружило Небесное Око – хитроумное устройство, созданное неким Мухоловом для того, чтобы наблюдать за небом. Старый, склочный колдун, о мастерстве и силе которого свидетельствовало то, что он жил почти в са-мом центре болот, совсем уже настроился сбить маленькое и ничем не вооруженное суденышко, как неодно-кратно проделывал раньше. Большинство содержимого корабликов Небесных Властелинов (включая пилотов и сверхпрочную обшивку) находило применение в его хозяйстве, сильно разросшемся за столетия (включая лабораторию и коллекцию монстров), а непригодившиеся остатки всегда можно было обменять с немалой пользой для себя. Но разглядывая будущую добычу в телескоп, Мухолов вдруг заметил истинным зрением, которым владел в совершенстве, две руны на корпусе шлюпки, чудесным образом уцелевшие при перелете. Впрочем, разглядев знаки, колдун уже не удивлялся их небывалой стойкости . Вместо этого он отскочил от телескопа и принялся творить очистительные ритуалы.

Спускающаяся шлюпка привлекла внимание не только колдунов. Завидев падающую звезду, несколько довольно крупных крылатых существ, до этого лениво паривших над болотом в поисках поживы, стреми-тельно унеслись прочь. Вожак стаи туманных гончих, отдыхающих после удачной охоты, проводил корабль долгим взглядом, пытаясь вычислить примерное место посадки… на всякий случай. И в самом сердце болот, там, где не было ничего живого, лишь темная стоячая вода, пахшая тленом и сухими цветочными лепестка-ми, возникло движение.

***

Безымянный: Спасательная шлюпка мягко ткнулась носом в землю. Тридцативосьмичасовое путешест-вие закончено. Легкое жужжание, и передняя стена моего саркофага мягко отходит в сторону. Вот и все. Нужно идти.

Легко сказать! Я осторожно попробовал шагнуть, но ноги разъехались от слабости, голова закружилась. Чтобы не упасть, пришлось схватиться за шероховатую кромку пластика. Ах да, медсистема перестала дейст-вовать. Точнее, я сам ее отключил полчаса назад, иначе меня продолжали бы лечить еще дня три. Вивисектор знал свое дело, будь он проклят. Хотя нет, проклят как раз я.

Отдохнув немного, снова пытаюсь встать, привалившись к стене. Это почти удается. Согнувшись попо-лам, судорожно цепляюсь скрюченными пальцами за поручень. Хорошо. Теперь надо шагнуть. Раз, другой. Вот так. А теперь немного отдохнем…. Шлюпка взорвется лишь через двадцать пять минут… уже через два-дцать четыре, услужливо сообщил бесполый голос навигационной системы.

Мне потребовалось еще три минуты для того, чтобы доковылять до шкафчика с вешами. Снова отды-хаю, тупо рассматривая себя в зеркальную дверь. Что же, все не так плохо – медсистема хорошо поработала. Следы экспериментов почти исчезли, остались лишь багровые шрамы. Потом уберу, это не страшно. Хотя зачем теперь … скуластое лицо в зеркале непроизвольно скривилось в болезненной гримасе. Черт, эту смаз-ливую мордаху ничуть не испортили ни седые пряди в волосах, ни глаза, полные горечи и застарелой боли. И клеймо Прекрасной собственности – а, проще говоря, раба из борделя, смотрится на нем вполне естественно.

Зря я об этом подумал, ох, зря. Воспоминания снова нахлынули темным потоком, разрушив хрупкие стены клетки, в которую их поместило мое неумелое заклятие. Сползаю на пол, закрыв лицо руками. Не ду-мать…не вспоминать….

Словно утопающий за последнюю соломинку, судорожно цепляюсь за разорванные стены в душе, скре-пляя их последним усилием воли. Второй раз это заклятие накладывать нельзя – можно утратить память. Значит, остается только терпение. Да, терпи Проклятый, терпи. И думай о том, что заставило тебя бежать из борделя, что не дало свихнуться в Руке Смерти… что помогло выжить в лаборатории Небесных Властели-нов… что заставило истерзанное тело с выжженной душой забыть о своих страданиях, и воспользоваться первым же подвернувшимся моментом для мести, так некстати обернувшейся спасением. А конкретнее, вы-звать демона, продав то, что осталось от души, за возможность стереть этих ублюдков с лица земли. Я не смог удержаться от кривой ухмылки, вспоминая, что, а главное, в каких выражениях сказал Тот-Кто-Откликнулся в ответ на мою просьбу о смерти. Демон, что с него взять. Просто так убить меня ему неинте-ресно было, видите - ли. Даже после того разгрома, что я учинил в лаборатории, получив на время его силу и неуязвимость….

Перед мысленным взором промелькнули картины моего торжества. Оборудование, превращенное в груды перекрученных деталей, растерзанные тела в покрасневших от крови халатах. Черт, я рвал их голыми руками, медленно, наслаждаясь криками боли. Как они кричали…. Да, все-таки я моральное чудовище. У любого нормального человека ТАКИЕ воспоминания должны вызвать приступ тошноты как минимум, и же-лание покончить с собой как максимум. Я же откровенно наслаждался, смакуя кровавые подробности…. Мне даже стало легче. Раз уж я не могу убить себя (Откликнувшийся сразу предупредил, вкладывая в мой мозг сведения по управлению чудом уцелевшей спасательной шлюпкой: если умрешь по своей глупости, мо-жешь смело рассчитывать на несколько веселых столетий, проведенных в моем частном Мучилище, солныш-ко), придется жить. И самое подходящее место для такого, как я – Болото Проклятых.

[Белькаэр]

Резкая боль в груди заставила меня возвратиться к действительности. Амулет вернулся! Его обжигаю-щее прикосновение успокоило меня окончательно. В самом деле, что толку разводить слюни и сопли на пус-том месте? Забыться в смерти мне пока нельзя, значит остается одно. И если я не выползу наружу за остав-шиеся до взрыва минуты, то получу возможность сравнить частное Мучилище Того-Кто-Откликнулся с теми прелестными местами, где я уже побывал.

Девять корней ада, для того, чтобы открыть шкафчик, придется отцепиться от поручня. Большая про-блема в моем теперешнем состоянии. Осторожно разжимаю правую руку, тянусь к хромированной ручке. Не достать! Вжавшись всем телом в гладкую стену, отрываю от поручня вторую руку. Только бы не упасть! От напряжения кровь начинает стучать в виски, но я держусь. Шаг, второй. Долго мне так не выдержать, и я уп-рямо ползу вдоль зеркальной двери, к ручке, которая, кажется, отодвигается все дальше и дальше. Наконец я у цели. Набираю код, и дверь плавно отходит в сторону, задевая меня. Толчок несильный, но его хватает с лихвой и я мешком падаю на пол.

Кстати, о мешках. Только теперь мне приходит в голову, что аварийный комплект довольно тяжел. Туго набитый рюкзак почти с меня размером. С ручкой и на колесиках. И его следует дотащить до выхода и даже дальше. А времени мало.

Первая же попытка вытащить аварийный комплект увенчалась успехом. В смысле, он упал на меня. И в самом деле тяжелый! Тело протестующее заныло, особенно в тех местах, куда впились колесики, будь они трижды неладны.

До взрыва осталось восемнадцать минут, и подняться я уже не пытаюсь – иначе не успеть. Осторожно выбираюсь из-под сумки, и тяну ее волоком на себя, отползая к двери. Как не унизителен подобный способ передвижения, он и быстрее и легче.

У двери мне опять пришлось подняться – открыть замок. Изогнутая стальная пластина плавно уходит вбок, но теперь я готов к этому и заранее хватаюсь за боковые поручни, чтобы не упасть.

Маневр удался, и вот я смотрю сквозь дверной проем на мир, где мне придется провести остаток жизни. Гладкая равнина, кое-где поросшая низкорослыми кустами с широкими мясистыми листьями, щедро усажен-ными колючками длинной с мою ладонь. Жирная грязь матово поблескивает в свете холодного белого солн-ца. Невысокое, уродливо раздутое дерево-людоед лениво шевелит длинными щупальцами цвета болотной жижи. Мир, окрашенный в смесь зеленого и коричневого цветов, лишь белеют вдалеке заросли болотных слезок. Лицо обдало теплым стоячим воздухом, принесшим с собой сладковатые запахи травы, ила и гнилых фруктов. Что же, добро пожаловать домой, проклятый. Самое место для такого мусора, как ты.

Ноги по щиколотку уходят в теплый ил. Снова падаю, пытаюсь встать, но лишь перекатываюсь на бок, основательно перемазавшись. Мелькает шальная мысль – хорошо, что я обнажен, одежду было бы жалко.

Измученное тело отказывалось повиноваться, но я гнал себя, словно жестокий всадник загнанного ска-куна. Отползти. Приподняться. Подтянуть рюкзак. Отползти. Приподняться. Подтянуть рюкзак. В голове ко-лотились лишь эти фразы. Возможно, я бредил – память милосердно сохранила лишь обрывки, и может быть, это и к лучшему. Помню, кричал что-то, воя как дикий зверь, помню обжигающую вспышку взрыва за спи-ной, а дальше – пустота. Блаженное забытье.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я очнулся от боли в изломанном теле – голый, измучен-ный, весь покрытый коричневым илом. Паника. Нашариваю рюкзак, роюсь в нем грязными скрюченными пальцами. Нахожу аптечку, вкалываю в вену два стимпака и одно обезболивающее. Обтереть руку нечем, да и сил нет. Снова засыпаю.

Проснулся я отдохнувшим и почти здоровым. И очень голодным. Как жаль, что паек такой маленький! Ладно, сейчас доем консервы, а потом буду рыбку ловить. Или лягушек – вон их сколько вокруг.

Странно, но сегодня болото кажется почти уютным, и совсем не таким мрачным. Здесь очень спокойно, и это мне нравится. А главное – вокруг ни единой живой души (лягушки и плотоядные кусты не в счет). На-стоящий рай для беглого раба! Всю прошлую жизнь я лишь в мечтах обретал свободу. Теперь, наконец, я ос-тался один. Как же все-таки это приятно – просто лежать в мягкой теплой грязи, любоваться закатным небом и мягкими переливами окраски близлежащей колонии мха, не зависеть ни от кого а просто жить, как живется. И знать, что не будет теперь ни побоев, ни издевательств, ни грубых рук, шарящих по телу. А с местными опасностями как-нибудь справлюсь. Сколько я валялся здесь без сознания – никто же не тронул. В сознании всплывает тревожащая мыслишка, что не зря болот избегают даже Небесные Властелины, не говоря уже об отморозках из Руки смерти, но я гоню ее прочь. Светлые, Темные…. Уроды и одни, и другие. Ничего, обвы-кнусь немного, обживусь, а там посмотрим.

Как бы то ни было, надо как-то обустраиваться. Например, найти подходящее место для того, чтобы по-ставить палатку. Или хотя бы немного воды – смыть с себя стремительно засыхающую грязь. И желательно побыстрее – солнце-то садится.

Мое внимание привлекает невысокое кривое деревце, растущее в отдалении. Из него получится непло-хой посох, и на дрова останется. А ходить по болоту без длинной палки я не стану – пробовал как-то, еще на Сохте – чуть не утоп.

Сначала я хотел найти в мешке и взять с собой нож - абсолютно естественное решение – но почему-то передумал. Просто не смог заставить себя снова прикоснуться к холодной прорезиненной ткани. Наверное крыша поехала окончательно, но даже думать о вещах, сделанных этими ублюдками, было противно. Ладно, потом разберусь с этим бредом, а пока прогуляюсь. Палку сломать не настолько трудно, чтобы брать с собой эту мерзость…. Опять?! Да что же это такое? Что-то ненормальное, ежу понятно. Лечиться тебе надо, про-клятый, причем серьезно. Чтобы избавиться от навязчивых мыслей, затягиваю памятную еще по Руке Смерти веселую песню. Ну, то есть, это мне она веселой кажется.

Старый проверенный способ не подвел и от навязчивого бреда я избавился, но странности на этом не кончились. Я ведь хотел просто прогуляться, может быть дойти до деревца, причем идти собирался медленно и осторожно, чтобы не завязнуть в трясине, но закончив петь, с удивлением обнаружил, что иду довольно быстро. И куда-то в сторону от этой чертовой ветки.

Неожиданно меня осенило. Странное, словно извне внушенное нежелание браться за железо, настойчи-вое стремление куда-то пойти…. Налицо все признаки морока. Назад, быстрее, пока еще можно разглядеть рюкзак. Но ноги, словно чужие, продолжали нести тело навстречу неведомому чудовищу.

И тут бы мне расслабиться, забыться в мороке, но я не поддавался. И не в том дело, что жизнь моя пар-шивая имела какую-то ценность – не так я хотел умереть, не в пасти болотного монстра, одурманенный и беспомощный. А сознание уже начинало путаться, как после наркоза, и тела своего я почти не ощущал.

Нет уж, солнце мое, не выйдет! Подохнуть я, может быть, и подохну, но и тебя с собой прихвачу за компанию. Резкая боль и вкус крови из прокушенной щеки разом вернули меня к реальности.

Может быть, стоило попробовать сопротивляться болотному мороку, получившему власть над моим те-лом, но я не стал этого делать – главное, что разум свободен. Пока предатели-ноги резво несли меня навстре-чу смерти, мозг хладнокровно перебирал те немногие способы сопротивления, которые оставались в запасе.

Я не маг и никогда им не был, и кроме нескольких простеньких фокусов, выученных, а вернее, подсмот-ренных и подслушанных, у бывших хозяев, к счастью, воспринимавших меня не иначе как красивую игруш-ку, ничего не умею. Но в моей колоде все же есть один козырь – я помню то состояние, что наслал Тот-Кто Откликнулся, и надеюсь, смогу вызвать его снова. Если не получится другая задумка.

Когда-то мои хозяева из Руки Смерти обсуждали возможности мага, одержимого демоном. Долго так, обстоятельно. Я не одержимый и уж тем более не маг, но кое что попробовать могу. Души ведь нет.

Выжженная пустота внутри меня. Пустота настолько абсолютная, всепоглощающая, что заставляет ка-ждую живую еще частичку моего существа корчиться в такой мучительной агонии, что даже приближающее безумие кажется недостижимой мечтой….

Воспоминание о боли и огне, клейме работорговца и раскаленном железе палача становятся единствен-ной реальностью. Я снова ощущаю эту непереносимую боль, теперь уже всем телом, каждой клеточкой, каж-дой каплей крови, бегущей по венам. Хочется выть, кататься по земле, но нельзя, и я держусь каким-то чу-дом.

Наконец по мягкой грязи прокатываются почти неощутимые волны, но я чувствую их босыми ногами. И когда гладь болота внезапно выстрелила клубком стремительно распрямляющихся щупалец, я оказался готов к этому, и выплеснул наружу тот адский коктейль, что тек теперь по моим венам.

Несчетное множество невидимых, но смертельных для всего живого игл вырвавшихся из моего тела, за несколько мгновений превратило несчастного монстра в пепел. Я чувствовал, как каждая из них прошивала меня насквозь. Может быть, это было больно – не знаю. Сидя на земле – морок, державший меня на ногах, исчез - я смотрел на медленно оседающие горсти праха, и смеялся, смеялся, смеялся. Девять корней ада, как же это все-таки просто, и как смешно!

Едва ощутимое дуновение ветра коснулось моей щеки бесплотным, леденящим мазком. Странно, но это прикосновение мгновенно прекратило истерику. Было в нем что-то неправильное, и я это чувствовал.

Валить отсюда нужно, да побыстрее. Кое-как поднявшись на ноги, я, шатаясь, побрел прочь. Вокруг стремительно сгущались сумерки, и мешка было уже не заметить. Я чуть не заплакал, когда понял, что остал-ся без ножа, палатки, и прочих необходимых вещей.

Глупый человек! Не знает, сможет ли дожить до утра, а распускает сопли из-за какого-то хлама. О дру-гом думать надо, проклятый! Например, о том, как пережить эту ночь.

Призрачный мазок ветра снова касается лица, заставив невольно вздрогнуть от отвращения. И неожи-данно мне становится очень страшно.

[Белькаэр]

Белесые клубы тумана тяжело стлались по земле, гонимые неожиданно холодным ветром. Странный это был туман – слишком плотный и холодный, не растекающийся по земле, но собранный в крупные вихрящиеся сгустки. Молочно-белая завеса медленно, но неотвратимо ползла вперед, к цели.

Стояла мертвая тишина – даже неугомонные лягушки, даже болотные сверчки попрятались, словно чувствуя приближающийся ужас. Но вот в самом сердце тумана раздался высокий тоскливый звук, не то вой, не то плач. Эхом прокатившись по замершему болоту, он оборвался на звенящей, пронзительной ноте, полной неизбывной боли и могильной, нечеловеческой тоски. И снова воцарилась тишина.

***

Безымянный:

Меня спасло лишь то, что я был так сильно измучен. Иначе побежал бы прочь, воя в слепом ужасе, и утоп в болоте, если бы очень повезло. Потому что то, что скрывалось за стеной тумана, несло с собой участь, гораздо худшую, чем просто телесная смерть.

Но схватка с болотным монстром вымотала меня настолько, что бежать я уже не мог –лишь неуклюже ковылял, едва переставляя ноги. И если бы не липкий, запредельный страх и осознание того, что за этой белой комковатой завесой, неспешно надвигающейся на меня, таятся невообразимые ужасы, лег бы и заснул прямо здесь, посередине болота.

Туман плыл неторопливо, и любой более менее здоровый человек с легкостью оставил бы его позади. Но я брел еще медленнее, то и дело оступаясь и падая. И, наверное, лишь поэтому не свихнулся от ужаса. Когда каждое движение отзывается болью в истерзанном теле, а усталость так велика, что подкашиваются ноги, и кровь тяжело стучит в висках при каждом движении, очень трудно чего-то бояться по настоящему.

[Белькаэр]

Свалившись в очередной раз, я понял, что дальше не пойду. Пусть приходит то, что таится в ту-мане – все равно от него не убежать. А мне уже все равно. Хотя бы отдохну перед смертью.

Устроившись поудобнее на мягком мхе, я закрыл глаза. Девять корней ада, как же хочется спать! А смерть во сне – не самый худший вариант. Если повезет, даже не почувствую, что произошло. А там – будь, что будет. Как только раньше не сообразил – души у меня нет, то, что от нее осталось, принад-лежит демону, а значит болотному монстру предстоит крупное разочарование. Интересно только, будет ли это считаться «смертью по собственной глупости», или нет….

Я все-таки успел задремать, и даже увидел сон. Но неожиданная резкая боль в груди заставила меня подскочить и схватиться за амулет, будь он трижды неладен. Всегда удивлялся, как эта вещь умудряется обжигать огнем и морозом одновременно.

Открыв глаза, я понял, что все мои надежды на легкую смерть пошли прахом. Белесая клубящаяся стена тумана подобралась уже почти вплотную. Впереди нее, словно щупальца, бежали по земле то-ненькие полупрозрачные струйки.

Одна из них подобралась вплотную, обвилась вокруг лодыжки. До чего же мерзкое ощущение! Казалось, меня коснулось что-то давно протухшее, липкое, и в то же время холодное, словно лед. Я от-дернул ногу. За несколько секунд она успела онеметь.

А во сне все было по другому. Бескрайнее море песка, и жара, и бездонное белое небо над голо-вой. Я даже чувствовал этот мелкий обжигающий песок босыми ногами. Сон вспоминался на редкость легко, словно я и не думал просыпаться, а все, происходящее сейчас – просто еще один кошмар, из тех, которые ощущаются как реальность – до тех пор, пока не проснешься по-настоящему.

[Белькаэр]

А может быть все происходящее со мной – просто страшное сновидение? Только сейчас я стал по-нимать всю ирреальность происходящего. Туман окружил меня сплошным кольцом, и лишь островок мха под босыми ногами напоминал о том, что в мире еще что-то осталось кроме этой серовато-белой призрачной пелены. Тяжелые низкие облака вдруг разошлись, и сквозь них проглянул желтый край лу-ны. Золотисто-зеленый свет пронзал туман, словно дым, но тумана было слишком много, и свет беспо-мощно угасал, не в силах пробиться сквозь колышущееся море несуществующего. Поверхность туман-ного озера, четко обозначенная лучами лунного света, была неподвижна, словно зеркало, но выше клу-бился полупрозрачный дым, тянулся вверх, к низкому серому небу, танцевал в призрачном мерцании. Страх куда-то исчез, вместе с ним исчезли боль и усталость. В какой-то момент я даже тело свое пере-стал чувствовать. Нет, все, конечно, осталось по-прежнему, и онемевшие мышцы, и растянутые, про-тивно ноющие связки, и пульсация в висках, но телесные ощущения вдруг отодвинулись куда-то. Как во сне. Да это и есть сон. И он мне не нравится.

- В туман входят не ради собственного удовольствия, мальчик. - вокруг по прежнему стояла абсо-лютная тишина, не нарушаемая ни единым звуком, но я почувствовал чуть насмешливый мужской го-лос. Не знаю, как мне это удалось, но в тот момент это было абсолютно естественным – не осмысливать какие-то нелепые звуки, а чувствовать их…хотя нет, не то. Слова не возникали в мозгу извне, как при телепатии, не маскировались под мои собственные, как при одержимости – я просто ЗНАЛ, что они бы-ли сказаны. И мог узнать, кем сказаны, если бы захотел.

- Туман обманчив, малыш, - в голосе появился намек на легкую издевку. – Но ты быстро учишься. Может быть, даже сумеешь дожить до рассвета. Если очень постараешься.

-Кто ты, - хотел спросить я. Но не смог. Тело не повиновалось мне. Словно во сне. Лишь боль от амулета все еще ощущалась сознанием.

Хорошо, попробуем по другому. Глубокий вдох… с трудом, но получилось. Теперь откроем рот… уже лучше. Говорю.

Вместо членораздельной речи получилась странная трель – шипение, перемежающееся протяж-ными мяукающими звуками. И это было страшно. Меня снова охватил липкий ужас.

- А ты настойчив, мальчик, - обладатель голоса, кем бы он ни был, почувствовал мой страх. - Но не все сразу – смотри, ты сделал себе только хуже. И расслабься, котенок. Твои необычные для человече-ского ублюдка способности меня уже заинтересовали. Так что есть я тебя не буду. Такой красивый ма-лыш может и для другого сгодиться, правда? Жалко, конечно, что ты не девственник. А теперь внима-ние, эффектное появление меня.

Тишину прорезал долгий, заунывный вой. Так кричат, наверное, проклятые души в аду. И мне стало так страшно, как не было еще никогда в жизни. Не знаю, как я умудрился сохранить рассудок, когда понял что звуки, вылетевшие из моего рта, были точно такими же – чуть тише и не такие вырази-тельные, но ошибиться было невозможно. Какое чудовище из меня хотят сделать – упыря, кикимору? И кто может так ужасно кричать?

И тут туман передо мной расступился, нежно обтекая вдруг появившееся создание. И при виде его мой разум сковал запредельный, нечеловеческий ужас. А тварь, сотканная из серых вихрящихся клочь-ев, приближалась, медленно, словно издеваясь. Чем-то она была похожа на большую собаку. Впрочем, я не присматривался. Оцепенение исчезло, и я побежал прочь – прямо в колышущееся море тумана.

Это было мерзко, но я не обращал на это внимание, паника, охватившая меня, не давала думать о чем-то, кроме одного: бежать. Куда угодно, сквозь что угодно.

- Ну вот, наконец-то ты демонстрируешь нормальную человеческую реакцию, - послышалось сза-ди. - Но знаешь, глупо пытаться убежать от туманной гончей сквозь туман. И бесполезно. Хорошо, не буду тебя больше мучить. Иди ко мне. Не хочешь? А это никого не волнует.

Я бежал изо всех сил, но расстояние между нами не увеличивалось – я это чувствовал. Тварь что-то делала с туманом, и, оставаясь на месте, каким-то образом приближалась. Нет, это пространство, разделяющее нас, исчезало по воле болотного монстра.

Нужно проснуться. Это не реальность, это просто не может ею быть. Я не чувствую ничего, кроме липкого прикосновения неведомого вещества, даже мох под ногами куда-то исчез. Неужели в мире не осталось ничего, кроме безбрежного моря тумана?

А где-то ведь есть привидевшаяся мне пустыня. Жара вместо отупляющего холода, под ногами вместо невесомых струй – мелкий песок, прокаленный солнцем. И никаких монстров. И нет этого стра-ха. Пустыня, пустыня, пустыня….

Не знаю, что и как я сделал, но мир вокруг меня вдруг неуловимо изменился. Невесомый дым во-круг обрел плотность густого киселя, завихрился, закружил меня, понес куда-то, не двигая с места. Тварь сзади что-то кричала, но я уже не слышал. Я перестал быть собой, перестал быть вообще, раство-рился в безбрежном мареве. И в какой-то момент меня окутало милосердное забытье.

[Белькаэр]

Открыв глаза, я сразу же понял, что на этот раз проснулся по-настоящему. Вокруг расстилалось безбрежное море мелкого серого песка, напоминающего цветом остывшую золу. Песок был раскален – не знаю, как мне удалось пролежать на нем хотя бы несколько минут.

Поднявшись на ноги, я побрел в сторону ближайшего бархана, дающего хоть какую-то тень. Хотя… велика ли разница? От невыносимой жары кружилась голова, а раскаленный воздух обжигал легкие при каждом вдохе. Очень хотелось пить. А мне еще повезло – солнце клонилось к закату. Будь сейчас полдень, я не прожил бы здесь и получаса.

Очень скоро я настолько отупел от жары, что совсем не удивился, когда неведомо откуда взявшийся смерч закружил песок, лепя из серой массы некое подобие человеческой фигуры. Просто стоял и тупо смотрел, как песчаный столб постепенно приобретал полное сходство с человеческой фигурой. И лишь когда напротив встал обнаженный мужчина, чем-то похожий на меня, я заговорил, с трудом разлепив пересохшие губы:

- Нет, это становится смешным – столько монстров на одного меня. И хоть бы один стоящий! Сначала болотная тварь, потом говорящий монстр в тумане, а теперь еще ты! И все вместе вы не можете сожрать одного несчастного раба из борделя.

- А тебе не приходило в голову, что все произошедшее с тобой было просто испытанием? – голос стоящего передо мной был спокоен.

- Да? И зачем же меня испытывали? Ах да, понимаю, сейчас выяснится, что я обладаю какой-то особой магической силой. Хотя с чего бы, в конструкцию биороботов такое не закладывают. Или все происходящее – лишь гипноз, а на самом деле все это – лишь очередной опыт Властелинов. Странно, демон, вроде бы, был настоящим.

- Не язви, мальчик, у тебя это плохо получается, - лицо напротив оставалось бесстрастным. – Могу утешить – колдун из тебя отвратительный. Силенок едва хватило, чтобы справиться с хиджи. А как ты это сделал? Да таким заклинанием матерого тролля можно уложить, а уж паршивого болотного спрута…. Но часть испытания ты прошел. А уж Дэго Кергма играл с тобой по собственной инициативе. И здесь ты показал себя с несколько лучшей стороны. В туман тебя затянули, но в конце концов ты смог войти в него самостоятельно. Не до конца, конечно, но мало кому из живущих – кроме туманных гончих – это удается с первого раза. И ты все же сумел попасть сюда – не без моей помощи, конечно.

Мне показалось, или жара начала спадать?

- Кто ты? Какие испытания7 И что это за место?

- Не все сразу, мальчик – застывшее лицо искривилось в некоем подобии улыбки. – присядь пока. Разговор предстоит долгий, - и монстр уселся прямо на песок. Я последовал его примеру. Разговаривать, так разговаривать. Хоть этот настроен дружелюбно – пока, по крайней мере.

Песок больше не был обжигающим – он стал приятно теплым, и жара куда-то исчезла

Увидев мое замешательство, чудовище пояснило:

- Я понизил температуру. Человеческое тело так хрупко. Как Хранитель я могу это сделать. Хранитель пустыни. Покровитель всех колдунов Ай-Кара. Хотя покровитель – это сильно сказано. Я дозволяю вам жить на этой планете и не даю в обиду Болотной Матушке и Повелителю Снегов. И это все.

[Белькаэр]

Все новички проходят небольшое испытание – ничего особенного, несколько вихлохвостов или спрут, как в твоем случае. Думаешь, это жестоко?

Я кивнул.

- Знаешь, Ай-Кар – не место для неудачников, и чем скорее ты это поймешь, тем лучше будет до тебя. Выбранные мной монстры убивают быстро и безболезненно. Большинство остальных… скажем так, обитателей, ведут себя иначе. Стоит потерять бдительность, или связаться с чем-то, что окажется тебе не по силам, как окажешься в вечном рабстве. Многие теряют также и душу, но для тебя это не актуально, кажется.

Я снова кивнул, чувствуя себя марионеткой в дешевом кукольном спектакле. Говорить не хотелось.

Может быть, Хранитель ждал от меня каких-то слов– не знаю. Что я мог сказать? Что его развлечение чуть не стоило мне жизни? Что чувствовать себя чьей-то игрушкой – не по мне? Он и сам это понимал. Поэтому я молчал, тупо смотря под ноги. Молчал и он, терпеливо ожидая чего-то.

Вдруг мне в голову пришла абсолютно дикая мысль.

- Скажи, этот мир – настоящий? Или это какая-то извращенная имитация?

Хранитель посмотрел на меня с некоторым удивлением:

- Конечно, настоящий. Что за дурь пришла тебе в голову?

- Да? А ты как думаешь, с чего это? – я начал терять над собой контроль, чувствуя, как в горле появляется комок, а глаза наполняются слезами.

Неожиданно Хранитель придвинулся ближе и обнял меня за плечи. Рука была теплая. Живая.

[аделеде]

Чуева а где та замечательная весчь в которую я своей скромной нежной ручкой внесла маленькии слешные но очень хорошие умные уместные изменения? А енто мне понравилось есчо хочу

[Белькаэр]

Да, да, да, "скромной нежной ручкой" (икает от ужаса). Нет, я, конечно, понимаю - у вас в преисподней все ручки скромные и нежные. И действуете вы всегда только лаской и убеждением. Как в тот раз, когда меня злобно заставили писать слэш по заведомо неслэшной паре. Та штука лежит, по моему, на второй странице. Так и называется - неслэшная штучка или что-то в этом роде.

[Bonzy]

Спасибо. Сейчас на большее не способна, но СПАСИБО БОЛЬШОЕ.



Дракон, ты самый лучший

[Bonzy]

Может, ты и все последующие кусочки будешь сюда скидывать? *смущенно пинает камушки на полу пещеры* А то я опять потеряюсь в лабиринтах твоей вотчины